Как всё устроеноСамо учреждение — это и реабилитационный центр, и детский дом одновременно. Здесь дети живут, воспитываются, отдыхают, делают свои уроки, едят, ночуют — комнаты рассчитаны на 2—4 человека. В отличие от обычного детского дома, у детей есть свои личные вещи: одежда, игрушки, но какие-то вещи общие — «словно в большой семье», говорит Наталья.
Дети ходят учиться в городские детские сады и школы — это полезно для их социализации, уверена Кулавина. Специального религиозного воспитания, несмотря на близость Марфе-Мариинской обители, здесь нет. «В нашем детском доме девочки живут обычной детской жизнью. Каких-то специальных [православных] занятий или уроков у нас нет. Дети не постятся. Раз в неделю и по двунадесятым праздникам ходят в храм», — рассказывает директор детского дома.
По словам Кулавиной, их детский дом создан по семейному типу, поэтому на одного воспитателя приходится по два ребёнка. В этом их плюс в отличие от госучреждений, где на одного взрослого приходится 8—10 детей, отмечает Наталья. Специалист по работе с семьями Анна Кулешова рассказала об особенностях работы с воспитанницами детского дома: «Девочки у нас стали большие, поэтому всё нужно объяснять, проговаривать: поскольку у них особенности, то приходится делать это много раз. Им нельзя просто сказать, „не делай так" — нужно всё разъяснить, почему нельзя, какие последствия будут, если всё-таки сделать».
По словам Анны, в детском доме воспитатели с девочками много разговаривают, читают им сказки, вместе смотрят мультфильмы — и везде ищут примеры хороших и плохих поступков. «Мы всё делаем вместе: играем, готовим, читаем, гуляем, в общем живём обычной семьёй, только воспитатели иногда меняются. Но между собой мы всегда договариваемся, чтобы была целостность и единство во всех важных моментах жизни и воспитания наших девочек».
С детьми в детском доме также работают штатные логопед, дефектолог, детский психолог и внештатные музыкальный и физический терапевт. Вместе с педагогами дополнительного образования девочки занимаются рисованием, валянием, музыкальной терапией. Они также ходят в бассейн и секции гимнастики, много путешествуют. Для каждой из них составляют индивидуальную программу развития и план реабилитации.
«Стараемся максимально приблизить атмосферу к домашней: чтобы дети ездили на всех видах общественного транспорта, чтобы везде ходили — в цирк, зоопарк, на детские выставки, концерты. Мы стараемся, чтобы они жили у нас, как обычные дети в многодетной семье: старшие девочки заботятся о младших», — говорит Наталья.
Деньги на питание и одежду подопечных, а это около 8—9 тысяч рублей, детский дом получает от департамента соцзащиты, как поставщик социальных услуг. Также на каждого ребёнка с инвалидностью выделяется по 90 тысяч рублей, без инвалидности — 45 тысяч рублей. Эта сумма уходит на оплату медицинских, бытовых, педагогических и реабилитационных услуг.
Остальное жертвуют разные люди и организации, уточняет Кулавина. Детскому дому ежемесячно приносят не только деньги, но и еду, фрукты, сезонную одежду. Организации помогают своей продукцией: канцтоварами, водой, бытовой химией. На детский дом идёт сбор денег на
сайте православной службы помощи «Милосердие».
«Людям сложно перечислять деньги на зарплаты. Во-первых, потому, что не все могут жертвовать деньги. Во-вторых, не все понимают, что зарплата специалистов и воспитателей так же важна, как купить ребёнку подарок на Рождество. Мы детское учреждение, все люди, которые здесь работают, получают зарплату. Они все живут в Москве, у них у всех есть или родители, или семьи, которые нужно кормить. Есть люди, которые это понимают, но это только малый процент из всех», — рассказывает Наталья Кулавина.
Кулавина вспоминает, что однажды у организации был риск остаться без средств к существованию. Директору пришлось собрать всех сотрудников и предупредить их, чтобы искали новое место работы, если нужны деньги. Но в итоге люди не уволились, а деньги нашлись. И за 11 лет работы ни разу не было ситуации, когда задержали или урезали зарплаты.
Семьи для детейЗа всё время работы удалось устроить в семью больше 60 детей, двух из них — за 2022 год. При обители существует центр семейного устройства (как и детский дом, совместный проект со службой «Милосердие»), в котором открыта школа приёмных родителей. Иногда её выпускники берут под опеку или усыновляют подопечных детского дома. По словам Натальи, возврат в детский дом у них произошёл всего раз, но не по их вине.
«Когда-то к нам пришла семья, которая взяла двух родных сестёр, причем очень быстро. Но органы опеки нас торопили, ведь мы фактически не имеем никаких прав на детей. С семьёй мы созванивались каждый день, общались, переживали за них. И буквально через четыре дня семья попросила забрать детей обратно. Из-за этого нам пришлось долго реабилитировать детей, ведь до этого мы их готовили к новой семье, а это тоже целый процесс!» — рассказывает Кулавина.
В итоге примерно через год девочек удочерила воспитательница и психолог детского дома. Наталья и другие сотрудники учреждения всегда стараются познакомиться с приёмными родителями и подружиться с ними, чтобы помочь им в принятии решения и в первое время после оформления опеки или усыновления.
Детский дом никак не влияет на процедуру отбора кандидатов. Решение всегда принимается на расширенной комиссии в органах опеки. По словам Кулавиной, задача детского дома рассказать и показать, как проходят встречи с ребенком, установить, есть ли контакт, помочь ребенку и приёмной семье лучше понять и узнать друг друга, адаптировать их к будущей совместной жизни. Приёмными, по словам директора детдома, могут стать любые родители, вне зависимости от их религиозных взглядов.
Сейчас в детском доме пятеро детей живут с 2015 года и трое — с 2016. Удастся ли им найти семьи — пока не известно. Директор говорит, что если так случится, что девочкам с синдромом Дауна до 18 лет не найдут приёмную или кровную семью, то она сама оформит опеку над подопечными. Иначе девочкам прямая дорога в ПНИ. По словам Кулавиной, для этого придётся оставить работу и посвятить всё время детям. Своих детей у Натальи нет, зато есть квартира в Москве, где она могла бы жить со своими подопечными.
Сколько в среднем один ребёнок проводит в Елизаветинском детском доме, сказать сложно. «Какие-то дети остаются совсем немножко, ты едва успеваешь хорошо с ними познакомиться, понять их и их потребности, когда приходит приёмная семья, — говорит Наталья Кулавина. — А какие-то дети остаются надолго и кандидаты в приёмные родители совсем не смотрят на них, и вот они живут и живут у нас».